«Я — актриса»
Воспоминания о театре и о себе
Интервью с Еленой Махониной
Корр. Елена, вы — актриса, режиссер, создатель и художественный руководитель основатель актерского агентства, издатель журнала…
Е. М. Стоп, стоп. Давайте не запутаемся, сами и не будем путать читателя.
Я действительно создала театр с единственной целью: работать в нем, реализовывать свои актерские мечты.
Я — актриса. Это так много, что никаких добавлений не требуется. Я действительно создала театр с единственной целью: работать в нем, реализовывать свои актерские мечты. Когда для этого понадобилась сесть за режиссерский столик, я села за режиссерский столик. Не забудьте, что время от времени я бываю в своем театре еще и костюмером, гримером, осветлителем, бухгалтером, постановщиком декораций и т. д. Детские театральные студии, агентство, журнал — все это для поддержания театра. В конечном итоге все это для того, чтобы быть актрисой, реализовывать свои актерские мечты. Ну, теперь уже и режиссерские. Не скрою, режиссера влечет меня с некоторых пор так же, как актерство.
Корр. Позволю себе пояснить читателям, что ваша «Чайка», где вы и режиссер, Нина Заречная, действительно сильная и самобытная режиссерская работа. Это отмечено и публикой и прессой, и исследователями Чехова. Лично мне кажется прекрасным, именно с точки зрения режиссуры, ваш детский спектакль «Буратино».
Е. М. Спасибо. Однако не хвалите меня, я еще не все сделала.
Корр. Хорошо. Скажите, актриса — это у вас нечто генетическое или благоприобретенное?
Е. М. Между прочим, сложный вопрос. Людей искусства среди моих предков нет. Но дело в том, что моя мама мечтала быть актрисой, и я уверена, что она могла бы быть актрисой. Дедушка мой, передовой рабочий — метростроевец, считал театр баловством и запретил ей даже мечтать об актерстве. Ну а мне запретить не мог уже никто. Наоборот, мама помогала мне, чтобы хоть как-то, через меня, прикоснуться к театру.
Корр. Играть начали с детства?
Е. М. Да, я занималась в студии В. Спесивцева. Трудно было прорваться в эту студию, трудно было удержаться в ней. Необходимо было очень много работать. Мы репетировали, играли, сами шили костюмы, изготавливали реквизит, наконец, сами строили свое помещение. Представьте себе, в сумках, через всю Москву, возили кирпичи к театру. Я жила тогда в подмосковье и домой возвращалась последней электричкой. И грабили меня, и раздеть пытались в пустом вагоне, но мысли бросить студию не возникало ни разу.
Корр. А потом, после школы?
Е. М. Я человек не слишком — то покладистый, не всегда могу промолчать, переварить обиду в себе.
Но у меня есть возможность выйти на сцену, поплакать или посмеяться вместе с моей героиней и продолжить работу и жизнь…
Поступила в ГИПИС, но ушла оттуда. Были причины. Уехала в Горький, поступила в театральное училище, о чем ничуть не жалею. В Горьковском училище прекрасные традиции, великолепные педагоги — словом, это серьезная школа актерского мастерства. Вернувшись в Москву, работала у М. Розовского, потом долго играла главную роль в «Интердевочке». Это было время появления новых театров, вот в одном из таких театров, «Версия», мы и сделали спектакль по Кунину, с которым объездили весь бескрайний СССР, имея всюду аншлаги и шумный успех. Потом я поступила в ГИПИС, закончила курс, В. Андреева, и стала работать в студии «ТЭСТ» при театре им. Ермоловой. Работалось нормально, занятость была большая, но в один прекрасный момент я вдруг почувствовала, что мне… скучно. Это трудно передать, объяснить. Скучно! Тебе дают — ты, берешь и делаешь, как просят. Тебе ничего не дают — ты, сидишь и ждешь: авось скоро дадут. Дождался, — делай, как просят. И так — год, десять, всю жизнь? Это не просто скучно, это страшно. Во всяком случае, мне стало страшно. Я поняла, что надо сделать, что — ни будь кардинальное. И сделала.
Корр. Неужели ушли из театра?
Е. М. Ушла.
Корр. Куда?
Е. М. В никуда. На улицу. Осмотрелась, сосредоточилась и устроилась завучем в школу.
Корр. Действительно кардинально.
Е.М. В школах ведь есть актовые залы. Понимаете — залы. Стулья для зрителей, сцена, какой — никакой свет. Кроме того, в школах — дети, большисво из которых, поверьте мне, хорошие артисты. Я набрала детей и стала делать с ними спектакли. Закончилось все тем, что меня заметили и дали мне помеще-ние. Теперь у меня нормальный репертуарный театр, в которым работают профессионалы.
Корр. Как легко, оказывается, построить театр!
Е.М. Справедливая ирония.
Я очень часто впадаю в отчаяние, время от времени меня посещает ощущение тупика, безысходности.
Да, театр построить не просто тяжело, это почти невозможно. Но это та цель, ради которой есть смысл жить: тратить силы, гробить здоровье. Я очень часто впадаю в отчаяние, время от времени меня посещает ощущение тупика, безысходности. Но у меня есть возможность выйти на сцену, поплакать или посмеяться вместе с моей героиней и продолжить работу и жизнь… Знаете, еще не достроила свой театр, поскольку театр — не просто хорошо оснащенное помещение. Но я его дострою — вот увидите.
Корр. Я смотрела практически все ваши спектакли. Вы сами можете определить ваша актерское амплуа?
Е. М. Сперва вы.
Корр. Не могу. В трагедии вы очень достоверны. Иногда, даже чересчур. Но и в комедии вы на месте.
Е. М. Честное слово, раздражает это желание рассортировать актера по амплуа. Ну, нравится мне играть и комедии, и трагедии. Вроде бы, получается и то, и другое, так почему бы ни поиграть. На «Медее» я худею на несколько килограммов, эту роль невозможно делать вполноги, экономия силы. Надо выложить до конца, до предела. Но на второй день, без всякого насилия над собой, я готова порхать по сцене в «Столичных любовниках». Главное, оставаться достоверным и чувствовать жанр. Эта настройка на жанр у меня, например, происходит автоматически, едва я надеваю костюм персонажа.
Корр. Ваша Нина Заречная очень разная. Настолько, что иногда кажется, что в спектакле две Нины. Одна — восторженная, распахнутая добру, счастливая, и другая, сломленная.
Е. М. Увы, не одной Нине Заречной уготована в жизни такая перемена. Хотя, да , ей достались слишком свинцовые «свинцовые мерзости жизни». Нина в спектакле дона: в начале, в финале… А перемена, происшедшая в ней, подчеркивает главную мысль спектакля: рутина побеждает искусство, равнодушие побеждает любовь.
Корр. И все-таки это — комедия?
Е. М. Конечно. Я делала спектакль по Чехову, а не вопреки ему. Когда не злые, симпатичные люди делают друг друга несчастными — это смешно. «Чайка», безусловно, комедия. Хотя и необычная. Это вообще самая необычная пьеса в мировой драматургии.
Корр. В заключение — о планах.
Е. М. Мы сейчас доделываем спектакль «Питтсбург — Петербург». Это достаточно сложная пьеса, очень трудно найти верную интонацию и, видимо, не скоро еще мы сможем сказать: спектакль окончательно готов. Но — ищем. Наш актер Алексей Зайцев одержим желанием, поставить и сыграть «Господ Головлевых». Думая, мы осуществим эту работу. Ну а я подступаю к очень важному для себя делу: к «Мастеру и Маргарите». Именно подступаю, стара-ясь не торопиться. Есть намеренье сделать серьезный и «дорогой» спектакль: с трюками, необычными костюмами, танцами. Я очень давно вынашивают эту идею и, по правде сказать, немного волнуюсь.
Корр. Надо спрашивать, кто играет Маргариту?
Е. М.(смеясь). Правильно, не спрашивайте.
________________________________________
Валентина Шаляпина